Багдадские повешенные - Страница 10

Взрослым вторили пронзительные вопли детей:

– Spy, Jewish spy!

Стоя поблизости, усатый сыщик с восторгом наблюдал за этой сценой, предвкушая продвижение по службе. Его инициативу наверняка одобрят! Нужно было лишь успеть вырвать Малко из рук разъяренной толпы, если дело запахнет убийством.

Малко что было сил толкнул назад первого вбежавшего араба. И тут у него замерло сердце: другого выхода в лавке не было. Он с ужасом вспомнил участь Нури Саида, которого толпа разорвала на части. 15 июля 1958 года куски его тела развесили на дереве на одной из багдадских улиц.

Сейчас на лавку уже наседало около пятидесяти человек – взрослых и детей. Кое-кто из «народных мстителей», оказавшись рядом с витриной, начал заодно прятать за пазуху приглянувшиеся фрукты.

Изрыгая проклятия, на порог прыгнуло сразу несколько арабов. Один из них размахивал тридцатисантиметровым кинжалом, скорчив такую свирепую гримасу, что в другой обстановке она показалась бы комичной. Но сейчас Малко было не до смеха.

Выбросив вперед скрещенные руки, он отразил удар, и лезвие его не задело. Но это позволило ему выиграть лишь несколько секунд. Крохотная лавочка уже наполнились орущими людьми. Позади первых наступающих Малко заметил двух шестнадцатилетних арабов, державших толстую витую веревку. Церемония повешения с успехом заменяла багдадской молодежи занятия в кружках и секциях Дома культуры. Его собирались линчевать!

В тот момент, когда человек с кинжалом замахнулся снова, Малко вдруг вспомнил последний совет Теда Хейма.

Фотография!

В тот день он лишь усмехнулся, но сейчас у него не было выбора.

Малко лихорадочно полез в карман, сразу же нашел фотографию и выставил ее вперед. Араб, собиравшийся распороть ему живот, замер с поднятым кинжалом, присмотрелся и вдруг опустил оружие. Лицо его расплылось в широкой улыбке, обнажившей почерневшие зубы. Он обернулся к напиравшим сзади землякам и обратился к ним с длинным монологом. В ответ послышались нетерпеливые крики. Тогда он взял у Малко фотографию и показал ее остальным.

Она снова возымела почти мгновенное действие. Кулаки опустились , и в адрес Малко послышалось уважительное бормотанье.

Обладатель кинжала почтительно вернул ему фотографию. Еще не в силах успокоиться, Малко быстро взглянул на нее. Если бы ему сказали, что в 1969 году портрет Гитлера спасет его от смерти, он ни за что бы не поверил. Малко сунул фото в карман, сожалея, что не взял с собой еще десяток: в этой стране они были эффективнее автомата. Вручая ему фотографию, Тед Хейм добавил тогда: «Это лучше всякого паспорта. Если вас однажды припрут к стенке, покажите ее – и вас сразу зауважают. По популярности Гитлер идет у них третьим после Аллаха и Насера...»

Действительно, толпа рассеялась так же быстро, как собралась. Зеленщик, ворча, подбирал рассыпавшиеся грейпфруты, и Малко без помех вышел из лавки. Араб, говоривший по-английски, сразу же любезно предложил ему услуги проводника.

Никого уже не интересовало, зачем ему понадобился доктор Шавуль. Малко пошел за своим гидом, а сыщик разочарованно убрался восвояси. Он никак не ожидал от иностранца такого подвоха.

Оказалось, Тед Хейм просто-напросто перепутал улицу. Доктор Шавуль проживал у следующего переулка, в желтом одноэтажном доме с верандой и небольшим садом. Малко поблагодарил проводника и поднялся на крыльцо. На его стук дверь открылась почти мгновенно, и за ней показалось испуганное лицо.

– Доктор Шавуль? – спросил Малко.

– Да, это я, – едва слышно ответил хозяин. – Кто вы?

Видя, что перед ним европеец, он говорил по-английски.

– Я от вашего бейрутского друга, – осмотрительно сказал Малко.

Человек за дверью помедлил, затем распахнул ее. Доктор Шавуль выглядел еще довольно молодым. У него были длинные черные волосы, очень бледное лицо и выпуклые добрые глаза. Он стоял, чуть сгорбившись и опустив длинные руки с неимоверно тонкими пальцами.

– Что вам угодно? – мягко спросил он по-английски. В его голосе угадывалось напряжение, причиной которого наверняка являлся страх.

Доктор глядел на Малко с опаской, готовый в любую минуту захлопнуть дверь. Малко был неприятно удивлен. Неужели это и есть тот самый грозный разведчик, которого так прославлял Тед Хейм? Багдадский Рихард Зорге?

Малко постарался успокоить себя тем, что великие шпионы часто производят впечатление совершенно неприметных людей.

– Можно мне на минутку войти? – продолжал он. – Я виделся в Бейруте с нашим общим знакомым – доктором Лоиром, и он просил передать вам привет.

– Ах, вот как...

Доктор Шавуль нехотя посторонился, и Малко вошел в дом. Комнат было две. Мебель выглядела обшарпанной и грязной. Доктор указал Малко на самый прочный стул и зябко закутался в шерстяной плед. В это время года почти во всех багдадских домах включалось дополнительное отопление, но здесь стоял пронизывающий холод.

– Вы попросили в полиции разрешение прийти ко мне домой? – спросил доктор.

Малко решил прикинуться дурачком.

– Нет, а что, разве это запрещено?

Доктор энергично замотал головой:

– Нет-нет, у нас ничего не запрещают, но нужно ведь опасаться шпионов, верно? Ирак окружен врагами...

Это было сказано таким заученным тоном, что Малко испытал неловкость за своего собеседника. Доктору Шавулю нужно было во что бы то ни стало внушить доверие. Ведь именно от него зависел успех или провал этой почти безнадежной операции.

– А как дела у вас? – спросил Малко. – Тяжело, наверное, приходится?

Шавуль вздрогнул и неприветливо посмотрел на него.